Бойков Михаил Матвеевич. ЛЮДИ СОВЕТСКОЙ ТЮРЬМЫ.

Сюжет книги М. Бойкова очень прост: молодой журналист попадает по вздорному политическому обвинению в тюрьму, испытывает сам ужасы тогдашнего застенка НКВД, описывает страшные судьбы множества своих собратьев по несчастью, переполнявших тогдашние камеры, их ужасные мучения, кончавшиеся гибелью большинства. Указаны точные приметы места: Северный Кавказ, следственные изоляторы в Пятигорске и Ставрополе, а также столь же точные даты пребывания героя в том земном аду — с 5 августа 1937 по 11 февраля 1939 года.

Примечательное время в нашей истории. Назван ряд подлинных имён тогдашних деятелей палаческого ведомства. Однако, данное произведение к жанру мемуаристики не может быть отнесено.

Написано оно много лет спустя после пережитых событий в жизни героя. Книга написана страстно и горячо, читается с неослабевающим интересом.

Герой и в мыслях не имел ничего замышлять против Советской власти, попал в жуткую мясорубку невинной жертвой. Книга написана в предвоенных и первых послевоенных годах, когда эпоха так называемой «ежовщины» не имела никакого публичного истолкования, не говоря уже о научном объяснении на основании подлинных источников.

Николай Иванович Ежов (1895-1940) коммунист с 1917 года, был партийным работником в ЦК ВКП(б), вторым браком женился на распутной одесской еврейке и приобщился к среде тогдашней космополитической богемы (одним из любовников жены был писатель Исаак Бабель, сам тоже из бывших чекистов). С осени 1936 года Ежов был назначен наркомом внутренних дел СССР. Именно ему была поручена жестокая чистка, и мягкий доселе Ежов превратился в подлинного изверга.

Со времен «железного Феликса» (еврея, женатого на еврейке), русофоба с юности, о чём свидетельствуют его опубликованные юношеские дневники, органы ВЧК-ОГПУ-НКВД были переполнены латышами, поляками, кавказцами и особенно евреями, которые быстро и легко усваивали установки Троцкого-Бухарина-Луначарского и прочих «вождей революции» о прирождённой «реакционности» православного русского народа и о России как «тюрьме народов».

В 2006 году в Москве издан научный справочник «Евреи и КГБ», где приведены служебные биографии руководящих сотрудников Лубянки с начала основания этого ведомства. Список долгий, многие русские фамилии (Миронов, Островский и множество иных) были своего рода прикрытиями, а само ведомство к моменту прихода Ежова возглавлял зверский палач Генрих Ягода, родня известного русофоба Янкеля Свердлова (Гаухмана).

Большинство обвиняемых признавались, даже, в совершенно немыслимых вещах. Почему же? Автор безусловен в этом вопросе: людей били, мучили, издевались.

По плану возводились заводы и гидростанции, по плану проводилась и борьба с «врагами народа». А все планы полагалось перевыполнять. Это опробовали уже на недавнем «раскулачивании». Каждой области ведомство Ягоды предписывало, сколько именно им предстоит кулаков выслать в Сибирь, с семьями или без, а сколько — к высшей мере. Так и тут, а план полагалось перевыполнять, да еще строго наказывали исполнителей за нерадивость. И началось...

Вакханалия насилия действовала ужасно не только на жертвы, но и на самих следователей. Это отражено в книге.

Вот измученного долгими издевательствами человека допрашивает новый следователь и спрашивает почему-то о прежнем:

— Какие показания ты давал Островерхову? Расскажи вкратце.

— О моих показаниях спросите у Островерхова, а я ничего не помню.

— Как же я у Островерхова спрошу? Его нету.

— Где же он?

— На вышке прикончили.

Герой книги потрясён, но не менее потрясённым выглядит и новый следователь, он-то хорошо чувствует: чистка ежовских кадров началась, пошла «зачистка»...

Герой книги вышел на волю в примечательный день — 11 февраля 1939 года.

А бывший генеральный комиссар госбезопасности Ежов уже признавался, что был агентом польской, немецкой и японской разведки. Его присных ожидало то же.

Некоторые подлинные имена чекистов в повествовании М. Бойкова упоминаются.

Дагин Израиль Яковлевич (1895-1940) — местечковый еврей из Мелитополя, кадровый чекист с гражданской войны, в 1934-1937 начальник управления НКВД по Северо-Кавказскому краю.

Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, 1894-1938), литовец, дезертир Первой мировой войны, в органах ВЧК с 1918 года, в 1938 года назначен заместителем Ежова.

Неоправданно выглядит почтение автора перед так называемыми «абреками», то есть бандитами из числа кавказских горцев, грабивших кого попало. Бойков не дожил до жутких девяностых годов, когда наследники «абреков» получили полную власть на Северном Кавказе и начали повально грабить, изгонять и убивать русских, потомков его родных, друзей и соседей.

С удовлетворением отметим, что данное повествование, основанное на личном и очень горьком опыте автора, начисто лишено так называемой «блатной романтики». Вопрос не простой. Коммунисты-космополиты в первые годы своего правления в России вообще объявили уголовников («урок») якобы «классово близкими пролетариату» и относились к ним в местах заключения довольно мягко, а к классовым врагам — сугубо жестоко. Пресловутой «блатной романтикой», то есть, по сути, воспеванием уголовщины, была заполнена советская литература времен Троцкого и Луначарского, особенно авторами - выходцами из «Одессы-мамы»: Бабелем, Катаевым, Ильфом и Петровым, Погодиным и иными.

Тянулась эта дурная традиция долго.

Сцены подобного рода вполне реалистичны, читать их очень тяжело. Вот одно из описаний: «Особенно изощрялся в издевательствах над заключенными Митька Сатана... Избрав себе очередную жертву, тщеславный и уверенный в том, что он похож на многих знаменитых людей, Митька приставал к ней:

— Эй ты, гнида! А ну, скажи: похожий я на Юлия Цезаря?

Заключенный спешит ответить:

— Похож. Очень похож. Точная копия.

Физиономия Митьки кривится в гримасу.

— Не так отвечаешь, гнида, — цедит он сквозь зубы и приказывает одному из урок: — А ну, Васька, дай ему раза!

Урка охотно исполняет приказание вожака. Удары градом сыплются на голову заключенного. Тот, увертываясь от них, вопит:

— Постойте! Не бейте!.. Как же тебе отвечать?

— Так отвечай: очень похожий, товарищ атаман Сатана».

М. Бойков не только много подметил и описал, но сумел также сделать примечательные обобщения в адской тюремной жизни: «В воровском жаргоне имеются десятки определений битья. «Навешать», значит побить до крови, но не особенно сильно. «Выбить бубну» - это уже посильнее, с потерей зубов или повреждением носа. «Отбивные по ребрам» - избиение с переломом их. «Сыграть в футбол» - бить ногами, «давать по кумполу» - бить по голове, «посадить в кресло» - отбить печень, «вложить на совесть» - избить до полусмерти или искалечить и т. д.».

Таковы были нравы «социально близких» власти «элементов». для коммунистов-интернационалистов и их литературных подпевал.

Теперь-то стало очевидным и научно доказанным, что для тех самых интернационалистов, захвативших власть в России в 1917 году, главным врагом был именно русский народ, его вера и культура. Они пытались уничтожить не только Православие, но и основные ценности духовные. В этой связи весьма показательна судьба творчества замечательного русского поэта Сергея Есенина (1895-1925).

Бойков сохранил в памяти грустную тюремную частушку о безвременно погибшем поэте:

«Нас тоска твоя нынче гложет,

Как тебе, всем нам жить невесело.

Ты дошёл до верёвки, Сережа!..

Или, может тебя повесили?..»

Книга Бойкова ещё раз напомнит нам о печальных событиях в нашей России в несчастном ХХ столетии.

Сергей Семанов.

Бойков Михаил Матвеевич (ум. 1961, Буэнос-Айрес), журналист, писатель. Из терских казаков. В эмиграции после Второй мировой войны.

В Советском Союзе он попал в тюрьму, арестовали за фельетон «Спортивные спекулянты.

С 5 авг. 1937 по 11 фев. 1939 провёл в тюрьмах Пятигорска, Ставрополя. Оттуда он вышел на волю благодаря странному порыву следователя, ожидавшего со дня на день своего ареста и взявшего с журналиста слово, что тот напишет книгу о людях в советской тюрьме. Он даже выдал ему «чистые» документы и объяснил как себя вести, чтобы не попасть в застенки вновь.

Личная жизнь его была разрушена – жена отказалась от него. Брата – расстреляли в лагере. Только мать обрадовалась его возвращению. Её чудом не выселили из квартиры и не отправили на лесоповал.

В войну оказался в оккупированной немцами зоне; работал в разных русских органах периодической печати. Не воевал ни в каких частях, ни на чьей стороне.

После разгрома Германии с матерью-старушкой перебрался в Италию, где за ним охотился НКВД. Оттуда в 1949 переехал в Аргентину.

Сотрудничал в нескольких русских периодических изданиях; другие издательства перепечатывали его статьи и рассказы. Работал корректором в издательстве Никифора Аввакумовича Чоловского «Сеятель». Устраивал литературные вечера. Оживлял, придавал смысл, направление русской эмиграции в далёкой от России стране, на другой стороне земли.

Национальность: русский

Гражданство (подданство): СССР

Социальное происхождение: терский казак

Профессия / место работы: журналист в г. Пятигорск; в эмиграции — писатель.

Место проживания: Северо-Кавказский край, г. Пятигорск, ул. Мясницкая, 3

Дата смерти: 4 ноября 1961 г.

Место смерти: Аргентина

Где и кем арестован: УНКВД по СКК

Дата ареста: 5 августа 1937 г.

Обвинение: КРД (ст. 58 УК РСФСР)

Дата прекращения дела: 11 февраля 1939 г.

Дата освобождения: 11 февраля 1939 г.

Основания освобождения: прекращение уголовного дела

Источники данных: Бойков М.М. Люди советской тюрьмы. - Буэрос-Айрес: "Сеятель", 1957.