Архимандрит Симеон (Холмогоров). Схиархимандрит Гавриил, Старец Спасо-Елеазаровой пустыни

Содержание

Вступление ко второму изданию

Един от Древних. Детство и юность

Оптина пустынь

Москва. Искушения. Иеродиаконство

Богоявленский монастырь и Раифская пустынь

Седмиозерная Пустынь

Настоятельство

Отставка. Спасо-Елезарова пустынь

Первая мировая война. Последние годы. Кончина

Завещание Старца Схи-Архимандрита Гавриила

Приложение. Священномученик Старец Архимандрит Симеон

Вступление ко второму изданию

Предлагаемое Боголюбивому читателю жизнеописание в Бозе почившего схиархимандрита Гавриила разыскивалось для переиздания долгое время во многих мировых книгохранилищах и в Париже, и в Вашингтоне; эту книгу искали и на Афоне, и в Финляндии и спрашивали ее у многих книгопродавцев – и только теперь, когда приблизилось пятидесятилетие со дня успения Старца (24 сент. 1915 г.) и наступило 120-тилетие со дня его рождения (14 мар. 1844 г.) удалось неожиданно обрести эту драгоценную и редчайшую книгу.

Старец Гавриил, положивший начало своего монашеского пути в Оптиной Пустыни под руководством великого старца Амвросия Оптинского, воплотил в себе и осуществил дух оптинского монашества, иначе говоря, дух древних Восточных аскетов, какими были св. Антоний Великий, Макарий Великий, Иоанн Лествичник и другие, учение которых возобновили в русском монашестве ученики старца Паисия Величковского. Согласно учению этих древних подвижников, надлежало очистить сердце от страстей при содействии молитвы Иисусовой и откровении помыслов старцу – опытному руководителю – и этим путем достигнуть сердечной чистоты, привлекающей благодать Духа Святого, дарующего прозорливость и способность передавать ближним непосредственную волю Божию, исцелять недужных, изгонять бесов и другие дары. Это учение, называемое в монашестве «умным деланием,» особенно укрепилось в Оптиной Пустыни, где процветало до самого разгрома этой святой обители куммунистами. Это делание, ведущее к непосредственному Богообщению, является от древних времен и до ныне исключительным достоянием только одного Православия.

Таким светильником, горящим и светящим, и был старец Гавриил. Он был на закате «Святой Руси» истинным духовным вождем многочисленных духовных и мирских лиц. В бытность свою в Семиозерной пустыни в Казанской губ., Старец был духовным руководителем большого числа студентов Казанской Духовной Академии, из среды которых вышли многие архиереи. Упомянем некоторых нам известных его учеников: одним из таковых был архиепископ Тихон Сан-францисский, который при пострижении в монашество принял то имя, которое носил Старец до пострижения своего в схиму. Затем, на Дальнем Востоке был известен еп. Иона Хайларский, умерший молодым, но еще при жизни своей почитаемый святым. Он, по преставлении своем, явился мальчику больному ногами и исцелил его, говоря: «Возьми мои ноги, они мне больше не нужны.» Там же в Сибири и в Китае жил архиепископ Мелетий, при пострижении его в монашество старец Гавриил был его восприемником. Сам владыка Мелетий был тоже подвижник и праведник.

Мы знаем также, что мученица Вел. Кн. Елизавета Федоровна была почитательницей и ученицей старца Гавриила. Но одним из самых приближенных к нему лиц был его жизнеописатель архимандрит Симеон, который жил при Старце в Спасо-Елеазаровой пустыни, куда о. Гавриил прибыл из Семиозерной Пустыни, когда на него было воздвигнуто гонение. Ввиду своей особой близости к Старцу, о. Симеон сложил в сердце своем все, что касалось жизни его наставника: его воспоминания, духовные переживания, описания дивных видений и созерцаний, мудрых бесед и наставлений. Сам о. Симеон был также не чужд духовной жизни, благодаря чему он мог воспринимать все слышанное и позднее передать на бумаге. Наконец, назовем имя ныне здравствующего ученика старца Гавриила, а именно отца священно-архимандрита Поликарпа, которому Бог помог сохранить эту книгу и привезти ее в Америку.

В заключение не лишним будет привести слова очевидца, имевшего счастье личного общения со Старцем: «Кто хоть раз видел схи-архимандрита Гавриила, тот не может не помнить маститого, убеленного сединами старца, его ясных голубых глаз и светлой улыбки на лице. При виде Батюшки не чувствовалось никакой важности, ни строгости свойственных лицу старца, да еще человека высокого роста и полного телосложения, каковым был почивший.

Старец Гавриил был весь – детская простота, всепрощающая любовь и ничем невозмутимая кротость. Любовь во всех ее чистых и святых проявлениях у человека – не свое, не от него: она есть дар Божий. Этот дар благодатной любви в изобилии излился от Духа Святого на о. Гавриила, и вот почему всем около него было так хорошо, так радостно, так уютно. Он, по верному слову одной его высокой посетительницы, умел утешать. И, однако же, в мягкости старца, в его любовном и снисходительном отношении к людям отнюдь не было ничего лицемерного, деланного, искусственного. Все у него было так просто и свято, чисто и непосредственно, полно любви и назидания... В жизни старца Гавриила мы видим непосредственное ощущение Бога, зрение иного мира, знание душ человеческих и чужих мыслей, прозрение в будущее, даже проникновение отчасти тайну смерти и за завесу ее в жизнь загробную, – по всему этому почивший старец – один от древних... И при том, он жил так недавно, в наши дни и среди нас»...